С Площади собраний поднимаемся гранитными ступеньками вдоль огромной гранитной глыбы наверх, по маршруту. Сразу же слева наше внимание привлекает грот, названный І. А. Косаревским (1951) Западным. Грот создан с розового гранита, в нем устроены гранитные лавочки и столик, - это удобное место для отдыха посетителей. К сожалению, в первичных литературных источниках ничего не сказано об его назначении, но мы всегда были уверены, что А. Метцель не мог устроить этот грот с чисто утилитарным названием, он обязательно должен отображать сюжет какого-то мифа. И вот, работая над текстом гомеровской "Одиссеи", мы пришли к глубокому убеждению, что этот грот символически отображает грот Скиллы, или Сциллы, тем более, что слово "на запад" есть в тексте "Одиссеи" и звучит так "...Камень скалы, и на самой ее середине пещера, темным жерлом направленная к темноте Ереба на запад..." Ереб - подземное царство Аида, вход в которое, как уже раньше мы отмечали, находится под Левкадской скалой. В этой пещере, или гроте, живет страшная уродливая Скилла, которая все время неистово лает. Это свирепое страшилище имеет двенадцать ног и шесть голов на длинных шеях, а в каждой пасти - три ряда зубов. До половины спрятавшись в глубокой пещере, Скилла выставляет наружу все свои головы и пристально ожидает. Ловит она дельфинов, тюленей и других обитателей моря и, конечно, ни одного корабля не пропустит, не схватив кого-то себе на поживу.

Напротив Скиллиной пещеры возвышается вторая немногим более низкая скала, под которой живет ужасающая Харибда, что трижды в день глотает черную воду и трижды в день ее извергает. Поэтому, если бы мы вернулись к Железному мостику, с которого зашли на Площадь собраний, то где-то среди тех хаотически разбросанных камней можно было бы увидеть и грот Харибды, и остров Тринакии, и остров Еола и лестригонов, и даже пообщаться с тенями умерших и, в частности, поговорить с привидениями Тирессея, Ельппенора, другими бывшими друзьями Одиссея. Здесь же Одиссей видел тени Тантала и Сизифа. О всех этих мифических героях вы можете узнать, прочитав "Одиссею".

Пройдя немного вверх по аллее, возвращаемся крутой дорожкой направо и попадаем на площадку, вырубленную в скале по краю крутого обрыва. Т. Темери (Themery, 1846) называет ее площадкой Левкадской скалы. Однако позднее В. Иващенко (1895) эту площадку называет Бельведер, потому что на нем некоторое время стояла статуя Аполлона Бельведерского, но все же он замечает, что раньше она именовалась Левкадской скалой. О. Л. Липа (1946) это место, как и всю скалу, называет Бельведером, что в переводе дословно значит "прекрасный пейзаж", а на Левкадскую скалу почему-то указывает в том месте, где находится грот Локетек.

Известный болгарский ученый в отрасли зеленого строительства, доктор ландшафтного искусства Л. И. Стойчев (1962), использовав данные монографии О. Л. Липы, пишет, что Левкадска скала наибольшая, очень нависает, имея только одну точку опоры, что производит впечатление, как будто она падает, а под нею находится грот Локетек.

Однако все это не отвечает действительности. Работая над этим изданием, мы не имели в виду давать критический анализ трудам авторов, которые описывали "Софиевку" и ее историю до нас. Мы только хотели подчеркнуть, что даже в монографиях прослеживается поверхностное изучение самих объектов парка, не говоря уже о толковании их содержания. В большинстве трудов о "Софиевке" эта площадка называется Бельведером.

С поэмы С. Трембецкого мы узнаем, что на этой площадке сначала, во избежание случайного падения, "с дуба в одежде лесной, построен зал", т.е. беседку с дерева. Позже, как сообщает С. Гроза, ее снесли для более удобного обзора. Там же, за его описанием, стояла скульптура старика, о которой мы расскажем ниже.

В период военных поселений, в 1847 году площадку обнесли ажурным металлическим ограждением, которое сбереглось до нашего времени. С этой уютной уединенной площадки можно часами любоваться красотами Нижнего пруда, переливами игристыми фонтана Змея, павильоном Флоры и другими чудесными пейзажами. Поэтому можно согласиться с исторически установившимися названиями этого места - площадка Бельведер или площадка Левкадской скалы.

Перед входом на площадку Бельведер ваше внимание привлечет нижняя часть Левкадской скалы, которая напоминает профиль человеческого лица. По одними перессказам - профиль Л. Метцеля, за другими - С. Щ. Потоцкого.

Смотровую площадку на Бельведере украшает мраморная античная статуя. В издании И. О. Косаревского (1951) эта скульптура названа Аполлоном. Естественно, что все другие авторы публикаций о "Софиевке", описывая видовой восприятие этой статуи на фоне серого камня и свисающей зеленой растительности, называли ее не иначе, как Аполлон.

Т. Темери на плане "Софиевки", рядом с другой статуей, которая сбереглась до наших дней, кроме двух статуй Аполлона, называет также статую Орфея, которая стояла в Темпейской долине. О пребывании Орфея в этом месте сообщает и Л. О. Казаринов, поэтому и мы далее будем называть эту статую Орфей. Одна из статуи Аполлона, о которой вспоминает Т. Темери, стояла в гроте, устроенном раньше внизу около Террасы Муз и позже засыпанном. Полное название ее "Аполлон Бельведерский" указано у В. Иващенко (1895), который обстоятельно описал ее перемещение по парку. Название второй статуи, согласно Т. Темери (Themery, 1846) "юный Аполлон". Она и теперь стоит там, где он ее описал, около грота Фетиды, и называется "Аполлон Флорентийский".

Во время Великой Отечественной войны и немецкой оккупации большинство статуй было повреждено, а некоторые из них вообще пропали. Как свидетельствуют отчеты и рассказы Л. С. Кривулька, который был директором парка с 1952 по 1967 гг., от многих статуи остались только отдельные мраморные обломки. В 1952 году их собрали и передали Киевским экспериментально-производственным реставрационным мастерским. В том же 1952 году бригада в составе скульпторов Кузнецова, Андреевой и мраморщика Земскова часть скульптур реставрировала: Эврипид, Аполлон Флорентийский или юный Аполлон, а также Орфей, которого на то время И. О. Косаревский определил как статую Аполлона с лирой. Как утверждает Д. С. Кривулько, статую Аполлона Бельведерского склеили из остатков обломков, а детали, которых не хватало, сделав сначала слепки, изготовили из другого мрамора и таким образом возобновили оригинал. Копию скульптуры Аполлона Бельведерского с этого оригинала изготовили в 1956 году из органического стекла, но в парк она так и не попала, хотя прошло уже почти 40 лет. В 1980 году мы случайно обнаружили ее в одном из учреждений Госстроя УССР с подписью на ней, которая свидетельствовала о том, что копия изготавливалась для дендрозаповедника "Софиевка".

С архивных документов известно, что в парк за период с 1846 г. никакие античные скульптуры не поступали, за исключением мраморных бюстов Гомера, Сократа, Платона и Аристотеля, что их передал парку в 1957 году Уманский краеведческий музей. До войны они стояли в Тальнивском парке, в бывшем имении графа Шувалова - мужа внучки Потоцких Софии.

Орфея в античном искусстве изображают, как правило, безбородым юношей в легкой хламидии с кифарой в руках. Здесь уместно будет рассказать популярный миф об Орфее, тем более, что внизу под ним лежит в воде гранитная скала, которая символически представляет остров Лесбос, а с ним связан миф не только о поэтессе Сафо, но и об Орфее, об его удивительной и трагической истории любви.

Очевидно, в замыслах и планах самого А. Метцеля именно это было центральным в парке местом, которое символически означало Левкадскую скалу и остров Лесбос, где воспевается романтическая, обвитая трагическими легендами любовь.

Царь Фракии Орфей был талантливым певцом. За некоторыми вариантами мифов, он был сыном Аполлона и музы Калиопы. Когда он пел, деревья склоняли к нему свои ветви, речки останавливали струю своих вод, дикие животные ложились к его ногам и, окруженный общим вниманием, - он пел. Его женой была нимфа дерева - Эвридика. Любили они друг друга безмерно. Но красота Эвридики вызывала любовь не только у Орфея. Каждый, увидя ее, непременно влюблялся. Так случилось и с Аристеем - сыном Аполлона и нимфы Кирены. Однажды он увидел Эвридику в долине Темпе. Более прекрасной долины нет во всем мире, а Эвридика среди лугов, как будто вышитых многообразием цветов, казалась еще более привлекательной. Аристей не знал, что то жена Орфея. Иначе, по-видимому, остался бы дома и постарался бы забыть прекрасную нимфу. А так он погнался за нею. Эвридика убегала. Произошло беда: ее укусила змея, и нимфа умерла.

Очень несчастным был тогда Орфей и решился на отчаянный поступок: решил пойти в подземное царство. С собой взял только свою волшебную лиру. И этого оказалось достаточно. Все были покорены его игрой: Харон перевоз его в подземное царство, а Цербер, даже сам Цербер, не лаял! И когда Орфей оказался перед властителем подземного царства, он, не переставая играть, жаловался, и его жалобы складывались в песни. Казалось, что в царстве безмолвия наступила еще более глубокая тишина. И произошло чудо с чудес: Эринии, неумолимые, жестокие, безжалостные Эринии, заплакали!

Аид отдал Орфею Эвридику и велел Гермесову вывести ее назад на землю. И еще он сказал, чтобы Эвридика шла за Орфеем, а за нею Гермес, только Орфей ни за что не должен оглядываться. Пошли они, дорога вела через длинные темные тропинки. Они были уже почти на горе, когда Орфея охватило нестерпимое желание оглянуться. Он оглянулся и в то же мгновение потерял ее навсегда. Орфей сам вышел на белый свет. Он вернулся во Фракию, наполняя скорбными жалобами горы и долины. Как-то ночью он натолкнулся на дикий, безумний кортеж бога Диониса, и неистовые менады разорвали его на куски. Голова его упала в речку и, уже холодная и неживая, помертвелыми устами все еще повторяла имя Эвридики. Ее вынесло в самое море и волнами прибило к острову Лесбос, где ее похоронили, а на могиле возник оракул. Она стала местом, где объявлялись пророчества. Музы, которым Орфей преданно служил вся своя жизнь, собрали разбросанные части его тела и похоронили у подножия Олимпа.

Налюбовавшись этим чудесным пейзажем, разворачиваемся назад и, пройдя направо и вверх шагов сорок, идем влево по аллее, обсаженной сиренью, жимолостями и другими растениями.

На этом участке парка, который в целом теперь называется остров Итаки, растут наиболее разнообразные интродуктированные растения.

Спешим вперед по аллее, нас привлекает все нарастающий шум Большого водопада. Вот он открылся немного слева во всем своем величии. Аллея поворачивает направо, здесь стоит на огромной скале, которая стремительно обрывается вниз, небольшой пьедестал. Когда-то здесь стояла статуя Амура, выполненная с белого мрамора. С оригинала сохранились только крылья Амура. В 1996 году она отлита по фотографиям киевским скульптором И. Д. Дидуром с органических материалов и установлена на своем месте. Статуя изображает мальчика, который разбросал все свои стрелы; тетива, которая соединяла концы лука, разорвана. Амур отклонился назад и с досады ломает и свой лук (Амур (Купидон) в римской мифологии бог любви, соответственно греческий Ерос (Ерот)).

Идя вниз по аллее, слева видим гранитные ступени, которые ведут к гротам Локетек и Орешек. Они созданы еще в первый период строительства парка.

Грот Орешек расположенный с правой стороны. Он как будто завершает композицию Долины гигантов. Название Орешек впервые встречаем в И. А. Косаревского (1951), хотя короткое описание этого небольшого грота находим еще в С. Грозы. Кажется, что огромную гранитную глыбу поддерживает только небольшой, относительно круглый камень, хотя в действительности он крепко лежит на естественной основе, благодаря мастерски уравновешенному центру массы. В гроте Орешек вырубленна гранитная скамья, а рядом с ним устроен искусственный трехступенчатый водопад; ручьи его переливаются, звенят и в то же время неуловимо исчезают под хаотически нагроможденными камнями Долины гигантов, как будто стесняясь перед великолепием, даже грандиозностью Большого водопада.

Исследуя происхождение названия гроту "Орешек", мы, как и в случае с гротом "Западный", были уверены, что авторы парка, строя его, воплощали в него совсем другое содержание. По нашему мнению, перед нами грот киклопа Полифема. В подтверждение этого предположения здесь и островок, который прямо перед нами, если стоять на деревянном мостике лицом к Большому водопаду и Площади собраний. Далее разбросаны гранитные валуны, которые напоминают мрачные горы, где отдельно в глубоких пещерах живут киклопы, которые живут сами по себе, дикие и неприветливые, не признавая никаких законов, не почитая даже олимпийских богов.

Бесспорно, мы не имеем возможности описывать во всех тонкостях пребывание Одиссея в гроте Полифема, но бесспорным доказательством замысла автора в воссоздании образа собственно этого грота, есть тот заостренный, удлиненный камень, который напоминает длинную киклопову палку, которая лежала около овчарни. От той палки Одиссей отрезал немалый кусок и велел своим друзьям заострить с одного края и обжечь на огне. Как известно с мифа, этим колом Одиссей потом выколол единственный глаз Полифема. Перейдите мостик, поверните налево, подойдите к водопаду р. Стикс, которая прячет дальше свои воды среди многочисленных камней, вернитесь еще раз налево и прямо перед Вами будет гранитный Одиссеевский заостренный кол, а дальше Вы увидите множество разнообразных гротов, в которых жили киклопы. Отсюда хорошо видно и грот Локетек, о котором скажем ниже.

Пройдя немного налево и вниз, останавливаемся около грота Локетек. О нем вспоминается во всех известных описаниях "Софиевки", в том числе и в поэме С. Трембецкого. Он замечает, что этот низкий грот устроен в честь короля Польши Владислава.

Владислав Локетек был королем Польши с 1306 по 1333 г., назвали его Локетеком (локоть) за его небольшой рост.

Король Локетек сделал много для упрочения Польши. Его деятельность и значение в истории Польши приравнивались к деятельности русского царя Ивана III.

Грот Локетек - массивная естественная скала. В ней выбита скамейка и установлен круглый стол, который является единственным украшением этого сооружения среди камней. Здесь в уютном месте любитель извечной природы может на уединении помечтать под шум водопада и ручья, который вьется между камнями. С. Гроза (Groza, 1843), описывая этот участок парка, замечает, что напротив грота, в то время росла старая липа, которая своей тенью усиливала впечатление безлюдья.

Далее спускаемся аллеей к мостику через русло речки Камянки, которая, как уже выше сказано, символизирует воды подземной речки Стикс. Когда-то здесь был деревянный мостик, но после того, как он, не выдержав веса группы посетителей, которые стояли на нем, свалился вместе с ними в речку, его заменили металлическим, а в 1996 году его обшили деревом. К счастью, в тот раза все обошлось благополучно. Но этот случай свидетельствует о том, что как бы нам не хотелось сберечь парк в первичном виде, учитывая, что количество посетителей все увеличивается, приходится аллеи делать более широкими, укреплять некоторые сооружения, а это, безусловно, несколько меняет общий вид парка. Здесь уместно процитировать Д. С. Лихачова (1982), который в своей книге "Поэзия садов" пишет: "...От садов неотделимы, как отделяют теперь, оранжереи, парники, иногда молочные фермы, банкетные киоски и концертные залы, "эрмитажи", купальни. Одним словом: сад в каждую из эпох охватывал ту или иную территорию, тот или иной объем бытовых объектов. И он настолько тесно связан с социальным строем общества, что о полном восстановлении сада на ту или другую дату, особенно дату его учреждения (к тому же закладывался сад с расчетом на будущее), нечего и думать. В современных условиях не только невозможно собрать сотни садовников, садовых рабочих, как их собирали в свое время с крепостных или солдат, но невозможно отстроить и те здания и представления о природе, которые были у посетителей сада в свое время и влияли на их эстетическое восприятие сада, побуждали собирать в саду типичные для своего времени "редкости", которые в наше время, благодаря более простым отношением между странами, в большинстве случаев перестали быть таковыми. Теперь разведение многих редких растений (наиболее редких для XVII и XVIII ст.) с эстетической целью может показаться неуместным и бессмысленным чудачеством, но не принимать во внимания его в садово-парковом искусстве прошлых веков никак нельзя.

С этого вытекает, что полная реставрация садов в том их эстетическом и познавательно-идеологическом аспекте, который был реален в свое время и в своих условиях, просто невозможна. И отдых был другим в различные эпохи, и "садовый быт" был каждый раз другим, тесно связанным с социальным строем эпохи, с тем кругом людей, для которых сад предназначался, с культурными запросами и эстетическими представлениями своего времени. Садовое искусство наименее подвергается реставрации, если под реставрацией понимать законченное восстановление сада в его действенной и адекватной эпосу эстетической форме".

И все же, реставрируя парк к 200-летию его учреждения, возобновили, как уже указывалось, и деревянный мостик, чтобы полнее воспроизвести, передать атмосферу этого необычного уголка "Софиевки".